Расширяем горизонты В лабиринте иных миров

 

На втором этаже в зале для временных выставок выложен большой книжный лабиринт, по которому бегают радостные дети. Они придумали какую-то свою, непонятную взрослым, игру, и теперь с заливистым смехом прячутся друг от друга за поворотами инсталляции. Вокруг неё расположились причудливые объекты из книг: спирали, похожие на модель ДНК, арка внутри большого окна, башенки и домики всех форм и размеров. На стенах висят живописные и графические картины Нафтали Ракузина с изображением книг.

Заведующая отделом выставок и проектов Жанна Телевицкая рассказывает о том, как создавалась экспозиция: «К нам пришла с идеей проекта искусствовед Марина Магидович. Она решила соединить между собой двух художников, один из которых работает с пространством, а другой пишет натюрморты с книгами. Когда мы поняли, что готовы включиться в эту смелую авантюру, начался сбор материалов для инсталляций. Это могли быть книги любого содержания, но в твердой обложке, потому что иначе из них ничего не построишь. Хозяева расставались с ними, зная, что получить их обратно будет почти невозможно. Лабиринт состоит примерно из 12 000 книг, и найти свою родную и неповторимую будет непрос­то. Их отдавали десятками, сотнями, целыми коллекциями. Нам помогали издательства, проект “Книга должна жить” и огромное количество книг принесли сами петербуржцы. Автор инсталляции Александр Райхштейн сделал эскиз и чертежи, он наметил, как объекты должны располагаться в зале. А дальше была огромная монтажная работа, приглашались квалифицированные люди, которые сначала отсортировали книги по размеру, затем плотной прозрачной лентой связывали из них модули, которыми выложен лабиринт. Главное, ни одно издание не пострадало! Ведь идея в том, что любой желающий сможет после окончания выставки забрать понравившуюся книгу».

Прохожу через холл и поднимаюсь по лестнице, окна которой выходят в сад Шереметьевского дворца. На третьем этаже расположена квартира, где почти 30 лет прожила Анна Ахматова. Открываю скрипучую дверь и оказываюсь в прихожей. Впечатление, будто здесь все еще кто-то живет: на плечиках аккуратно висит пальто, стоят сумки и саквояжи, а прикрепленный к стене телефон может в любой момент зазвонить. На кухне уютно: утварь аккуратно разложена по полкам, в углу стоит дровяная плита, рядом - пузатый самовар, а на бельевых веревках – ажурные салфетки и полотенца. 

Длинный коридор приводит меня в «Белый зал». За стеклом стоят памятные вещи: рукописи, рисунки и фотографии. Протягиваю руку к красивой статуэтке Коломбины, срабатывают сенсоры: зажигается подсветка, а на экране появляется текст. Это реплики Ахматовой, ее записи, – они будто уводят посетителя в другую эпоху, становятся проводниками в безвозвратно ушедший мир. «Один из самых важных экспонатов в этом зале – берестяная книжка, – говорит смотрительница Елена Чигвинцева. – Она сшита из коры бересты, а слова на ней выцарапаны иголочкой. Такие делали в лагерях, где не было ни карандашей, ни бумаги. Люди по памяти записывали самое дорогое для себя, и вот одна из книжечек содержала семь стихотворений поэтессы». 

В соседних комнатах расположены кабинет, столовая и спальня. Интерьеры восстанавливали по фотографиям, многие вещи до сих пор хранят тепло рук Ахматовой. На кресле лежит шаль, которая стала неотъемлемой частью ее образа, рядом на столике бусы и гребень для волос. На полке – горный хрусталь, который она прикладывала к себе, когда болело сердце, ей казалось, что от этого становится легче. Создается ощущение, что Анна Андреевна ненадолго вышла и вернется в свою квартиру с минуты на минуту.

Экспозиция музея также включает в себя американский кабинет Иосифа Бродского. Он основан на вещах, которые передала вдова поэта Мария Соццани-Бродская из городка Саут-Хедли, где он жил и преподавал с начала 1980-х. Здесь висят открытки, которые Иосиф Александрович присылал родителям из каждого уголка мира, где побывал. Насчитываю более 130 штук, кто из нас не хотел бы столько путешествовать? В секретере лежит коллекция мелочей, которая помогает мне представить повседневную жизнь поэта. Яркие солдатики, модели самолетов, губная гармошка, стопка почтовых марок и конвертов. Замечаю книгу Толкиена 

о хоббитах и удивляюсь: может быть, у меня с любимым писателем больше общего, чем я думала.

Выхожу из здания и замечаю огромного рыжего кота. Он лежит на скамейке, не мигая, смотрит на меня большими зелеными глазами. Бродский говорил: «Если к вам когда-нибудь придет рыжий кот, не гоните его, возможно, это буду я». Задумчиво почесав мурлыку за ухом, поворачиваюсь и, улыбаясь, иду в сторону остановки. Приятно познакомиться, Иосиф Александрович.

Елизавета МИДЛЕР